Разделенные океаном - Страница 69

Кто-то успел уложить Джо в кроватку наверху. Молли перенесла его вниз и опустилась на диван. Баюкая малыша, она знаком показала девочкам, чтобы те сели по обе стороны от нее.

— Вы поняли, что случилось? — спросила она, не будучи уверена в том, что сама понимает все до конца.

— Бабушка сказала, что наш папочка попал на небеса и что мы больше никогда его не увидим. — Личико Меган сморщилось. — Но я хочу увидеть его снова, мамочка. Я бы предпочла, чтобы он оставался с нами.

— Я тоже, родненькая. И все мы. Но, боюсь, этого не случится. — Молли трудно было поверить собственным словам. — Ваш папочка будет счастлив на небесах, я знаю. До конца наших дней он будет присматривать за нами и заботиться о нас, потому что он любил нас так сильно, как нельзя передать словами.

— И мы тоже любим его, мамочка, любим все равно!

Вот тут Молли не выдержала и сломалась. Слезы, которые она сдерживала так долго, хлынули бурным потоком, которому, кажется, не будет конца. Рядом горько заплакала Меган, а потом к ним присоединилась и Броуди. Правда, Молли не была уверена в том, что ее двухлетняя дочь осознает, что ее папочка ушел от них навсегда.

Спустя какое-то время у них больше не осталось сил плакать. Броуди спросила, а не улетел ли на небо и Одуванчик. Молли совершенно позабыла о котенке. Она отправила Броуди на его поиски, и он обнаружился в кухне, спящим в корзине, которую, должно быть, где-то раздобыл для него Том, вместе с голубеньким ошейником, к которому был привязан колокольчик. Котенок проснулся и с недоумением уставился на них сонными синими круглыми глазенками, а потом выпрыгнул наружу и принялся тереться худенькой спинкой об их ноги. Зазвенел колокольчик, словно к ним пожаловала маленькая фея. Девочки вышли с котенком в садик, а Молли принялась готовить чай.

В кладовке отыскалось два яйца и несколько ломтиков ветчины, чего вполне должно было хватить девочкам. Сама она не смогла бы проглотить ни крошки даже ради спасения собственной жизни. Молли приготовила яичницу-болтунью и поджарила ветчину, но Меган и Броуди, похоже, чувствовали то же, что и она сама, потому что почти не притронулись к еде. Молли порезала яичницу с ветчиной на маленькие кусочки и скормила ее Одуванчику — рядом с корзинкой стояла бакелитовая мисочка, — мысленно поражаясь тому, что способна заниматься простыми, обыденными делами, зная, что Тома больше нет.

Она накормила Джо, прибрала в комнате, замочила в баке для подогрева воды грязную одежду, привезенную с собой из Дунеатли, почитала девочкам, помогла Броуди снять платье и надеть ночную рубашку. В доме царила жутковатая, неестественная тишина. Дважды кто-то стучал в дверь, но Молли не открыла. Завтра она сообщит о смерти Тома Финну и Хейзел.

В восемь вечера, когда девочки и Джо уже крепко спали, Молли сама отправилась в постель, уверенная в том, что не сможет заснуть, но только там она могла ощутить Тома рядом с собой. Она лежала, обнимая подушку, на которой покоилась его голова. От нее исходил слабый аромат мыла и запах Тома.

Он погиб геройской смертью, как сообщил ей тот полицейский. После окончания смены Том зашел в паб, чтобы выпить пива с приятелями, где и сказал им, что хочет вернуться домой пешком, поскольку его жена с детьми уехала к родственникам и торопиться ему некуда. По дороге он заметил приоткрытое боковое окно в здании «Вестминстер-банк» на Вултон-роуд и, будучи храбрым человеком, решил подождать, пока не появится грабитель. Но их оказалось двое: один был вооружен и выстрелил Тому в голову. Тот умер на месте.

Молли вспомнила, что ее муж всегда хотел помешать ограблению банка. И он вовсе не был храбрым, а всего лишь глупым. Почему она послушалась его, когда он предложил ей с детьми остаться еще на неделю в Дунеатли? Если бы они вернулись все вместе, как и собирались, он сейчас лежал бы в постели рядом с ней.

Дверь отворилась, и в комнату, шлепая босыми ногами, вошла Меган. Не сказав ни слова, она забралась в постель и тут же заснула. Через несколько секунд явилась Броуди. Молли лежала, вслушиваясь в их негромкое ровное дыхание и ощущая тепло их тел. Джо что-то пролепетал во сне, и она просунула руку сквозь прутья кроватки и погладила его по щеке. У Молли было такое чувство, будто она с детьми оказалась на необитаемом острове, где их никогда не найдут. И с этой мыслью она провалилась в сон.

Ночью она проснулась от такой сильной боли в сердце, что у нее перехватило дыхание. Молли села на постели, вспомнила все, что случилось, и боль усилилась. Тогда она заплакала: ее тело сотрясали рыдания, надрывая ей душу. На нее вдруг нахлынуло ощущение всепоглощающей пустоты. Теперь ей придется жить с ним до конца своих дней, и оно никуда не уйдет и не исчезнет.

В спальне за тысячу миль от нее Анна проснулась от столь же внезапного приступа острой боли. Она тоже села на постели и заплакала, растирая рукой ноющую грудь. С Молли случилось нечто ужасное. Она чувствовала и знала это.

В этот миг Анна с пугающей ясностью вспомнила свою прежнюю жизнь. Она промелькнула перед ее глазами, как немое кино, ослепительно черно-белое: дом в Дунеатли с яблонями в саду; Молли, не просто сестра, а ближайшая подруга в целом мире; Финн, который научил ее пускать «блинчиком» камешки по поверхности пруда за пабом О’Рейли; Тедди, которого уже она сама учила рисовать. И еще там был Айдан, родившийся в тот самый день, когда умерла ее обожаемая мама, отправившись прямо на небеса. Анна вспомнила монастырь, куда ходила в школу, и работавших на фермах бедняков, которых ей всегда было безумно жаль. Она неизменно упоминала их в своей молитве перед сном.